Приговор вынесен.
Посетителей Замоскворецкого суда утром 18 августа ждал неожиданный сюрприз: отсутствие какого- либо оцепления и непременных, по такому случаю, металлических заграждений. На прилегающей территории стояла всего пара или тройка автобусов с полицейскими.
Людей, пришедших поддержать узников, так же было немного. Человек 50 ( добрую половину из которых составляли журналисты) на четвёртом этаже и примерно столько же на улице.
В Замоскворецком суде все происходящее уже стало своеобразной традицией: предъявляешь паспорт для регистрации, проходишь через рамки металлодетекторов, показываешь содержимое сумок и портфелей, затем поднимаешься на четвертый этаж, чтобы поприветствовать подсудимых. Потом спускаешься вниз и пытаешься слушать очередной приговор.
В этот раз всё происходило по отработанной за долгое время схеме, однако ждать в этот раз пришлось совсем недолго.
После коротких препирательств с судебными приставами: «Уважаемые граждане, отойдите от железной двери, пройдите к лифту; если вы не отступите, конвой не поднимет подсудимых».
Один высокий седой мужчина в очках громко пояснял приставам: «Мы не уважаемые граждане, мы — подельники».
Постепенно публика отступила к лифту, откуда было видно, как сквозь открывшуюся железную дверь приставы сначала ввели большую черную собаку, а затем и трех подсудимых.
Присутствующие приветствовали подсудимых криками: «Браво!», «Молодцы!», «Держитесь!», «Россия будет свободной!».
Приставы, в свою очередь, с невозмутимым видом продолжали сдерживать публику за умозрительной чертой, отделявшей её от арестантов.
Через пару минут в зал суда по очереди стали пропускать операторов с камерами.
Невысокий седовласый мужчина, с бородой как у священника, с насмешкой в голосе произнес: «Если увидите НТВ или Диму Зыкова, гоните их в шею!»
Затем стали приглашать адвокатов, а затем и родственников, но не все из них попали в зал. Пропустили только прессу, наложив строгий запрет на видеосъемку, и — пятерых родственников подсудимых.
Оставшиеся родственники, среди которых был и отец Алексея Гаскарова, в зал допущены не были.
Тем, кому не повезло, приставы предложили спуститься вниз и смотреть видеотрансляцию на первом этаже.
Звук, идущий из телевизора, и так довольно тихий, от периодически раздающегося писка металлодетектора и разговоров посетителей с приставами становится совершенно неразборчивым. Камеры из зала к тому же практически никогда не показывают лица судей, и отчасти поэтому, а еще из-за ужасной духоты, многие выходят подышать на крыльцо.
Снаружи стояли и подходили опоздавшие.
Всего в Замоскворецкий суд пришло около 200 человек. В верхнем левом углу здания, стоящего напротив Замоскворецкого суда, какие- то смелые активисты повесили баннер: «Путинское судилище — позор России». Баннер провисел несколько минут, и его сняли омоновцы. Задержать повесивших баннер активистов им, к счастью, не удалось. Сразу после оглашения сроков заключения ОМОН начал задерживать людей с транспарантом «Свободу героям Болотной!» и тех, кто оказался рядом. Впрочем, как это обычно и происходит в последнее время.
По информации ОВД Инфо всего в местное ОВД было доставлено 12 человек.
Поддержать «болотников» также пришли Надежда Толоконникова и Мария Алехина. «Наверное, проще выслушивать такой приговор за решеткой, — сказала корреспондентам Маша. — Ведь там от тебя ничего не зависит. Судья закончит, и тебя спустят в конвойку. А здесь ты все это слышишь, ты вроде бы в состоянии что-то сделать, ты должен что-то изменить, но ты все равно ничего не можешь…»
Около суда стояло примерно человек пятьдесят. Они ждали, когда из ворот суда выедет автозак с осужденными. Рядом стояли омоновцы. Их было не слишком много, но когда автозак выехал под аплодисменты толпы, начались жесткие задержания.
Задержанных повезли в отделение полиции составлять протоколы. Остальные постепенно разошлись.
Итак: 18 августа 2014 г. Замоскворецкий суд Москвы под председательством судьи Натальи Сусиной приговорил четырех фигурантов «болотного дела» к наказанию от условного до 3,5 лет заключения. Защитник Химкинского леса и антифашист Алексей Гаскаров приговорён к 3,5 годам колонии общего режима; студент психолого-педагогического университета (МГППУ) Илья Гущин – к 2,5 годам; замдиректора издательского центра, кандидат экономических наук и отец двоих несовершеннолетних детей Александр Марголин – к 3,5 годам. Одна лишь 58-летняя пенсионерка Елена Кохтарева, полностью признавшая свою вину по всем пунктам обвинения (в том числе и по участию в мифических «массовых беспорядках»), раскаявшаяся во всех «грехах» и внезапно ставшая ярой поклонницей Путина, одобрившая ввод российских войск в Крым, приговорена условно к 3 годам и 7 месяцам.
Из четверых подсудимых полностью признала свою вину только Кохтарева. Марголин отверг все обвинения, Гаскаров и Гущин признали свою вину только частично. Защита четверых осужденных по «болотному делу» намерена обжаловать обвинительный приговор Замоскворецкого суда, как 18 августа сообщил адвокат Сергей Панченко агентству РИА «Новости»: «Несмотря на то, что суд вынес смягченный приговор, тем не менее, он обвинительный, и мы обратим внимание апелляции на то, что на довод защиты о том, что массовых беспорядков на Болотной площади 6 мая не было, суд первой инстанции внимания не обратил».
4 августа на процессе с последним словом выступили Гаскаров и Кохтарева. 31 июля с последним словом выступили Гущин и Марголин. Накануне прокурор Алексей Смирнов запросил для Марголина и Гаскарова 4 года общего режима, для Гущина — 3 года 3 месяца общего режима, для Кохтаревой — 3 года 3 месяца условно с 4-летним испытательным сроком.
Такие сроки Смирнов потребовал назначить с учетом частичного сложения наказаний. По части 2 статьи 212 УК (участие в массовых беспорядках) он запросил для всех четверых фигурантов срок 3 года, по части 1 статьи 318 (применение неопасного насилия к представителю власти) — 2 года для Марголина и Гаскарова и 1 год для Гущина и Кохтаревой.
Смирнов отметил в своём выступлении, что «факт «массовых беспорядков» подтверждается приговорами по Болотному делу восьми, делам Максима Лузянина и Константина Лебедева, а также постановлениями об амнистии ряда фигурантов дела». В действительности, ссылка на приговоры Лузянину и Лебедеву, вынесенные без исследования доказательств, представляется преюдициально ничтожной. Еще более ничтожной представляется ссылка Смирнова на постановления об амнистии.
Защита просила суд оправдать подсудимых. Адвокат Марголина Алексей Мирошниченко заявил в своём выступлении, что версия обвинения об уничтожении асфальта у кинотеатра «Ударник» напоминает процессы 1930-х годов с «рытьем тоннеля от Лондона до Бомбея».
Страшно говорить —«мягкий» приговор, по отношению к совершенно невиновным. Какой смысл был суду снижать сроки, если в день приговора к суду пришло меньше 200 человек? Из более 50 тысяч, кто был на Болотной площади 6 мая 2012 года вместе с подсудимыми, или хотя бы из нескольких тысяч, пришедших на оглашение приговора первым восьми осужденным? Может быть, просто сейчас лето? Протест на спаде, и новые драконовские законы, принятые недавно, не очень способствуют протестной активности? Не хочется думать, что это всё результат присоединения Крыма, который одобряют 82% населения РФ.
Как пишет в своём блоге Сергей Шаров-Делоне: «Итак, суд вроде как учел устало-«вегетарианские» настроения властей предержащих в отношении «болотников» и не стал нагнетать и усугублять….
Но в оглашенном сегодня приговоре были свои особенности. Казалось бы, интересные только юристам и знатокам — ценителям процессуального жанра. Но это — увы! — не так: они касаются всех нас, каждого из нас.
Например, особый упор был сделан на обосновании «законности» любых действий полиции. И понятно почему: именно Алексей Гаскаров практически до самого приговора сражался за то, чтобы привлечь к ответственности полицейского, нанесшего ему удар ботинком в лицо. Несколько дней назад тот же Замоскворецкий суд в лице судьи Чепрасовой отказал ему в удовлетворении жалобы на действия Следственного комитета, отказавшегося возбуждать дело против сотрудников полиции. И выслушанный нами сегодня приговор ситуацию «зацементировал». Теперь это развернутое судебное решение приобретает силу преюдиции для любых следующих процессов по делу о событиях 6 мая 2012 года. Казалось бы, стоит ли огород городить: по «болотному делу» остался лишь один фигурант, чье дело еще не рассмотрено — Дмитрий Ишевский, для других процессов означенное решение преюдициальной силы иметь не будет!
Формально, да, у нас не прецедентное право. Но, во-первых, кто возьмется гарантировать, что Ишевский — последняя жертва «Болотки»? Следствие продлено до ноября, и хотя уже очевидно, что оно больше никому не интересно — в том числе (и в первую очередь) власти, но это «власти» вообще, а вот Следственному комитету оно очень даже интересно как способ доказать свою ретивость, нужность, свой аппаратный вес, наконец, как возможность продлить сладостную московскую командировку провинциальным следователям.
Во-вторых, такое судебное решение ставит крест на любых попытках привлечь как рядовых отморозков-полицаев с Болотки к ответственности за избиения граждан, так и их руководство за организацию спланированной провокации или даже за некомпетентные, пусть и не признаваемые злонамеренными действия. Оглашенный сегодня приговор — отпущение уже совершенных грехов. Но он же — и это «в-третьих» — и индульгенция, выданная полиции на будущее, признание ее неприкасаемости. Да, формальным прецедентом это решение не станет, но понятия «судебная практика» никто не отменял. И нынешний приговор с неизбежностью станет своего рода образцом для всех подобных (и не очень подобных, и совсем уже не подобных) случаев.
Второй особенностью, притом тоже пролонгированного, перспективного характера, явилось признание всех экспертиз, сделанных по инициативе стороны защиты, недопустимыми доказательствами. Казалось бы, по сугубо формальным, процессуальным основаниям. Все это могло бы быть и правдой, когда бы не одна маленькая деталь: среди признанных недопустимыми фигурируют и социально-психологическая экспертиза личностей подсудимых, выполненная суперпрофессионалом в этой области Рубашиным. Ее запрашивали те же адвокаты, что в предыдущем «Процессе восьми», ее делал тот же специалист – но вот тогда она была принята и учтена (повлияла ли она на приговор — вопрос второй), а в этот раз вдруг оказалась недостаточно чисто процессуально оформленной и признанной «неприемлемой». Равно как и экспертиза на детекторе лжи: и делал ее неизвестно кто, и оформлял неизвестно как… Ну, вы же понимаете: у нас полиграфов и допущенных к ним специалистов в каждой подворотне как собак нерезанных!
Сегодняшнее непризнание экспертиз, предоставленных защитой, при том что наученные «боданием» за приобщение их к делу в первом «Болотном процессе» адвокаты скрупулезно следовали УПК, есть еще один звонок, сигнал адвокатскому сообществу и вообще всем гражданам: мы с вами больше церемониться не собираемся, ишь, нашлись умники — всякой наукой обороняться! Зарубите себе на носу: вся наука — наша и никакой вашей нет и быть не может!
Пространство для защиты граждан от посягательств государства на их свободу непрерывно сужается. Этот процесс приобрел столь обвальный характер, что стал очевидно заметен уже в рамках одного «болотного дела». Нарушения УПК, послушное указаниям власти толкование закона, выборочное «до наоборот» прочтение заключений экспертиз, представленных обвинением, и отклонение экпертных заключений, выполненных по инициативе защиты, признание судьей Сусиной «недостоверной» схемы митинга, вывешенной на официальном сайте ГУВД по Москве «Петровка-38» (а следовательно, при нужде, и на любом другом официальном сайте государственных ведомств) — и уже абсолютно неважно, что следствие и прокуратура делают свою работу чудовищно плохо, даже не утруждая себя сведением концов с концами, созданием хотя бы видимости доказательности обвинения — суд всё спишет! Стоит ли удивляться тому, что сегодняшние 0,1% оправдательных приговоров оставили в туманной дали даже те невероятные, запредельно ничтожные 3% оправданий эпохи сталинских репрессий?»
Как пишет журнал Новое Время (The New Times): «Повестки на допрос в СК РФ получили около 10 человек. Среди них – лидеры протеста, которые еще не успели стать фигурантами уголовных дел.»
Иван Давыдов в своей статье (Слон РУ) подвел итог данного процесса: «За эти два с небольшим года общество, страна, — простите за незначащие слова, — люди, которые о происходящем вокруг хоть как-то задумывались, потеряли интерес к себе. К обществу, к людям, к стране. Жертвы Болотной — здесь просто частный случай. То, что происходит с нами, стало делом второстепенным. Бои у соседей или даже пармезан — актуальнее и ближе. Идиотские законы, запреты, невиданных масштабов вранье из телевизора, изредка даже аресты — все это глотается как неприятная, но сносная в общем пилюля. И ни у кого не возникает мысли о том, что с государством о происходящем можно поговорить. Спросить: почему это так и зачем? Все это можно с нами делать, потому что «болотные» сидят. И «болотные» сидят, потому что с нами можно все это делать.»
Сергей Шавшуков, ЛевСД, Москва
Статья подготовлена по поручению Московского исполнительного комитета ЛевСД
