ЛевСД участвует в борьбе жителей Сретенки за сохранение археологического наследия и гармоничного облика улицы. Редакция нашего сайта взяла интервью у Екатерины Эйхенвальд, самой активной участницы инициативной группы «Спасём Сретенку». Екатерина рассказала о том с чего все начиналось и о том, на какой стадии противостояние находится сейчас.
Редакция: Не все знают из наших читателей знают историю вопроса, сделай, пожалуйста, краткий экскурс.
Екатерина Эйхенвальд: Этот конфликт начался еще в нулевых годах.
В 2000 компания «Трансстрой» начала захват района. Тогда с территории, на которой сейчас строят апарт-отель был выселен магазин «Грибы и ягоды». В районе Сретенки в тот период сгорело очень много исторических зданий, были выселены очень атмосферные магазины по красной линии улицы. Сретенка была улицей со своим лицом, сюда приезжали многие люди из других городов. Они приезжали специально в эти магазины.
К настоящему моменту они выселены и улица лицо потеряла.
Наибольшее давление было оказано на магазин «Грибы и ягоды»: его директору прямо угрожали, за ним ходили братки, магазин поджигали шесть раз, в нем дырявили крышу, когда этот человек ещё оттуда не уехал. Даже когда он уже согласился и нашел себе альтернативу, его пытались поторапливать.
Когда магазин всё-таки снесли, не дав директору даже вынести своих вещей, то под зданием конца XIX века неожиданно обнаружились сводчатые помещения. На одном из раскопов их было видно, там прекрасные проходные арки на улицу Сретенка. Под площадью сводчатый лабиринт переходов. Оказалось, что магазин связывает между собой три более старых строения.
Одно из них на углу Большого Сергиевского переулка и улицы Сретенка. Это лавки купца Барсукова (XVIII век). Подвал там был двухъярусным и в него выходил колодец, который пока не был датирован. Судя по всему, это место выхода подземной реки, в подвале магазина постоянно стояла вода до полутора метров. Сам подвал четырехметровый. Чтобы не промокали вещи, там постоянно работало два насоса.
Два других строения относятся примерно к 1820-х года: гостиница Цыплаковская и дом купчихи Андреевой по Пушкарёву переулку.
В момент проведения экспертизы были привлечен археолог М. И. Гоняный.
Это такой специальный археолог, который продавал свою подпись. Этому специальному археологу заказали экспертизу.
Я видела, как ее проводили, один из археологов буквально сидел над сводчатым помещением, болтая ногами примерно на лавках купца Барсукова.
В заключении он написал, что «на участке щебень, строительный мусор, грунт». Он не описал самих кладок. Это была слепая, государственная историко-культурная экспертиза. Это позволило позволить застраивать участок. Если бы была указана археология — это накладывало бы определенные обременения и никаких подземных паркингов там делать невозможно. Есть два варианта: музей или регенерация.
Следующий интересный момент с подложными документами. Сретенка – представляет собой зону очень строгого регулирования застройки, тут можно только возрождать ту городскую среду, которая была изначально. То есть нельзя строить чего-то принципиально нового. Соответственно, эта зона просто исчезла из ПЗЗ и из ГПЗУ . Вернее, сама зона есть, но охранных регламентов не прописано.
И третий момент с подлогом документов – неожиданное появление на кадастровой карте нового участка. В любом другой стране было бы заведено уголовное дело. Потому что иначе получается, что любая коммерческая организация может взять карту Москвы и нарисовать там все что угодно.
Как по закону получается участок? Существует межевание квартала. Это очень серьезная процедура – в районе Сретенки межевание проводилось в 2015 году. В результате осталось исторически сложившееся межевание. «Грибы и ягоды» стояли на маленьком участке, с кадастровым номером: 3606. В тот момент, когда межевание уже было, но документы ещё не были опубличены — на карте появляется участок с точно таким же кадастровым номером: 3606, но в полтора раза больше и другой формы. Мы стали выяснять, как же это произошло.
Обычно можно проследить цепочки от правоустанавливающих документов (межевание) — а потом из них вырастает договор аренды этого отмежеванного участка. А тут получается, что арендованный участок больше размежеванного и при этом он с тем же номером. Мы стали разбираться: оказывается, что была некая Тарасова, которая за два месяца появления участка на карте устроилась работать кадастровым инженером, нарисовала этот участок и тут же уволилась. Больше никаких следов ее профессиональной деятельности мы не обнаружили. Мы звонили ей на место работы, там коротко сказали, что она здесь больше не работает, и бросили трубку. Дальше, когда стали проверять, кто же это вообще, оказалось, что в тот момент она не была аккредитована. То есть у нее не было квалификации и полномочий рисовать участки на карте. Она была внесена в список кадастровых инженеров позже, чем появился участок.
В правовом государстве, как только такое выясняется, участок просто стирается ластиком с этой карты. Соответственно летят в помойку все документы, которые разрешают застройку.
Таким образом, все документы были подложными. Сам проект — это банальная типовуха, которой не место на улице Сретенка, потому что по красной линии нет ни одного неаутентичного строения, все как-то да вписаны. Такое подчёркнуто пренебрежительное отношение к исторической застройке. Рядом стоит гостиница «Сретенская», которая принадлежит Дерипаске и не специалист не отличит ее от исторического здания, оно абсолютно вписано в городскую среду.
Проблема с этим убогим проектом не только эстетическая. Здесь дело не только в уничтожении нашей истории и культуры. Проблема ещё в нашей сложной гидрогеологии Сретенской. Это почти самая высокая точка Сретенского холма. С нее начинается спуск к реке Неглинной, которая у нас в трубе, но бывших речек не бывает. Всё равно есть течение, в неё стекаются все подземные воды.
Таким образом, этот колодец, который локализовал выход подземной реки, вскопали эскаватором и на это место заливается бетонная пробка. Закупоривают выход подземной воды. Соответственно вода пойдет в обход. То есть у нас под угрозой два соседних переулка вниз по холму. На многих домах в тот момент, когда колодец был задет эскаватором, пошли «дышащие» трещины. У нас вообще очень старый жилой фонд, например, на моем доме идет трещина, на ней поставлен маячок и в этот момент маячок треснул.
Это не только мой дом, многие жители не жалуются, потому что боятся, что их расселят в Новую Москву.
У нас было несколько провалов на дорогах, всё это зафиксировано как раз после аварии, когда был повреждён колодец, вода пошла сначала в раскоп, у нас есть и фотографии и видео, как под напором в раскоп идёт вода. И через день провалы ниже по переулкам, у нас всё это зафиксировано.
Застройщик, когда произошла эта авария, не пустил к себе никакие городские аварийные службы.
Редакция: Напомни еще раз застройщика.
Катя: «Главстрой».
Редакция: А, то есть это прямо «Главстрой»?
Катя: Это «Главстрой». Там заказчик — застройщик. «Главстрой» — заказчик.
Редакция: А застройщик?
Катя: «Сретенка 13 – специализированный застройщик». Просто им положено, чтобы у них был застройщик. В реальности это одно целое в двух лицах.
В общем, изначально пренебрегают безопасностью граждан, пренебрегают всеми правилами, подтасовывают документы.
По поводу, почему опасна бетонная пробка по ходу грунтовых вод. У нас в восемнадцатом году рухнул исторический дом — Пушкарева 12, как раз когда стали углублять, чтобы сделать подземную парковку, провалились в подземную речку.
Редакция: Что такое цементная пробка в двух словах?
Катя: бетонная пробка – это когда закрывают выходы подземных вод, заливая бетон. Но в тот раз это не спасло, есть страшные фотографии, когда дом расходится на две части.
Застройщика тогда это не остановило. Когда дом снесли, то он решил: раз уже дома нет, бояться, уже нечего, он собирался продолжить копать подземную парковку. И тут пошла трещина по дому ниже. Вот только тут его остановили. Сейчас там просто пустырь. То же самое вполне возможно будет и у нас, потому что у нас более мощный источник воды — на самой вершине, то есть это мощный родниковый колодец, которому несколько веков. Если сейчас его забетонируют, вода пойдет в обход по нашим переулкам.
Застройщик обязался мониторить окрестные исторические дома ещё в мае, поставить маячки и наблюдать. Ничего подобного нет. В общем — как это сказать — застройщик абсолютно плюет на людей, документы он себе дорисовывает, электричества и коммуникаций для такой махины не хватает.
И он начинает запитываться везде, где может, он перекапывает наш старый район и запитывается от трансформаторных окрестных будок. Вот сейчас перекапывает соседний сквер, перерубил корни крупномеров березы и нескольких лип. То есть, видимо, эти деревья скоро там или упадут или засохнут. И собирается тянуть оттуда кабель, со всеми нарушениями СНиПов прям напротив окон жилого дома и на детской площадке. Оказалось, что он даже не смог себе сделать согласование этого проекта, то есть он просто тянет без документов.
Редакция: Откуда известно, что электричество от сквера хотят провести к стройке?
Катя: Один из их начальников сам сказал, а потому сразу поправился: «Ну вообще-то тут авария». Я не знаю, записано ли его признание на диктофон. Но мы сфотографировали карту, на которой он показывал куда тянутся кабели.
Редакция: И они тянутся к стройке?
Катя: Да, на карте кабель идёт к стройке. На самом деле, он особо и не скрывал.
Они вызывали представителя Россети, по-моему, эта запись есть, и она тоже подтвердила: да, это ведётся к стройке. Но поскольку для такого проекта нужно согласование и согласовывать это как минимум месяц, то подрядчик вместе с застройщиком придумали хитрость: они сказали, что ситуация аварийная.
В первый раз они попытались копать четвертого ноября, то есть в праздник — мы их остановили, участковый посмотрел их документы, сказал, что документов у них нет. Буквально так. В следующий раз они пришли в пять утра — то же самое, мы от них отбились. Они все время говорили, что у них есть разрешение, потому что тут авария, но только они нам его не покажут, потому что оно у них не распечатано.
Наконец восьмого числа они приехали радостные с распечатанной телефонограммой, в которой написано, что произошла авария. Это произошло через четыре дня после того, как они об этом говорили. А таких случаях применяется специальная техника, чтобы «прозванивать» кабель.
Но они как раз точно знали сразу, что «авария» произошла именно тут. Как они это точно знали — непонятно, в реальности это невозможно. Сразу начали копать вручную лопатами. Мы им сказали, что если аварии нет, то это подложные документы, а если авария есть, то нельзя посылать землекопов сразу вручную, это очень опасно.
После этого на следующий приходил участковый, проверил документы, сказал, что показанная телеграмма тоже не документ, и ещё раз их развернул.
Потом приехала представительница Россети, которая сказала, что здесь «и аварийная ситуация, и параллельно они тянут к стройке, просто так совпало случайно, что у них появился подряд на провешивание кабеля и тут случайно был где-то пробой, и хотят так двух зайцев сразу убить». Проект этот не согласован и нет документов из ОТИ.
По документам у них только аварийные работы. Они должны установить место аварии. Вместо это они поставили две трансформаторные будки и несколько опор под провешивание кабеля по воздуху.
На следующий день они уже приехали с непонятным ЧОПом, который очень грубо себя вел. Например, они хватали женщин и просто бросали их на землю — есть об этом видеозапись. Несколько человек получили травмы, в том числе и я. Мы подали заявление на представителя ЧОПа, который нам в прямую угрожал.
Ещё был неприятный инцидент, когда люди со стройки за нами следили.
В какой-то момент начальник этой подрядной организации проговорился, сказал, что «да, ваш участковый что-то нам мешает, но я щас позвоню и больше он так делать не будет». На следующий день радостно сказал: «Ну всё, ваш участковый больше ничего не сможет сделать».
Редакция: Ну понятно, да.
Катя: Участковый действительно больше не вмешивался.
Редакция: Удивительно даже… Расскажешь про задержание ребят из РСД?
Катя: А, да, по поводу ребят, которых арестовали. Акция, когда полицейские забрали ребят на десять суток и представители застройщика написали на них донос, что якобы они зашли на стройплощадку. Во-первых, они не заходили на стройплощадку, это всё было на тротуаре. Во-вторых, это было на следующий день после того, как было подано заявление в полицию, что экскаваторы сбивают старые кладки и без осмотра вывозят кирпичи на свалку.
Это были «вещдоки», то есть ребята «препятствовали вывезению вещдоков». Когда появилась полиция, то мы пытались объяснить, что «товарищи, вам надо заактировать происходящее». Это не доказано, но, возможно, это место преступления. Вам надо составить акт осмотра этого места и посмотреть, что они вывозят в грузовиках. Да, вы не определите, царское там клеймо или что там такое, но вам надо составить акт, что там происходит». Выезжают КамАЗы, там кирпич, куски отделки, куски белого камня — их там было видно.
Ребята сидели перед грузовиком, который это вывозил. Это уничтожение памятников архитектуры, археологии, это 243 статья (уголовного кодекса – прим. редакции) — соответственно это действительно были вещдоки, они вывозились. Никакого акта составлено не было, естественно, а полицейский очень нехорошо поступил: с такой улыбочкой пошел в обход КАМАЗа и говорит: «Ну, я всё посмотрел». И потом ребят забрали.
Редакция: В итоге им дали 10 суток непонятно за что. Как проходила последняя активная фаза противостояния?
Катя: Рабочие приходили вечером, поскольку работы незаконные. По факту какие-то мужчины огораживали кусок нашего сквера.
Соответственно мы спокойненько складывали все эти загородочки, аккуратненько их сцепляли, чтобы их никто не унёс, да, и оставляли их возле трансформаторной будки. В первый день так сделали, во второй день сделали, значит, на третий день они приехали с болгарками или с чем-то подобным и распилили то, чем мы их аккуратненько сцепили — пока они их пилили, мы как раз успели подойти. Но тут вышли представители ЧОПа и начали нас расшвыривать.
Нас просто держали, хватали, толкали, в это время устанавливалось незаконное ограждение. Подъехал погрузчик, занял инвалидные парковочные места и стал передавать через наши головы балки, будки. При этом активисты прошли непосредственно к этой машине и по технике безопасности работы должны были быть прекращены сразу, как только человек находится на огороженной территории. Через человека нельзя передавать никакой груз.
Тем не менее была команда работать, то есть там даже работяги как-то засомневались, надо ли это делать, но начальник сказал: «Нет-нет, работайте давайте, передавайте». Над людьми передавали и бетонные опоры и трансформаторные будки, чем подвергали наши жизни угрозе. Потом там были… Я просто… Это трудно рассказать, потому что… ты всё ещё… Это был шок, и… тяжело это как-то по эпизодам вспомнить. То есть помню более угрозы, помню, как меня бросают на землю, как других там просто вот кидают по земле, вызывают полицию — полиция просто стоит и на это смотрит, при этом нас она…
Редакция: При этом ничего не говорили, не вмешивались?
Катя: Они говорили нам, чтобы мы отошли и не мешали.
Им они не говорили ничего совсем. Это было очень странно: мы просили проверить документы, но полиция говорила, что она не разбирается в документах, поэтому смотреть их бесполезно. И аргумент: «Ну, раз люди работают, то значит можно».
Когда мы ссылались на то, что участковый проверял и сказал, что их документы — не документы, они сказали, что «его здесь нет, а мы посмотреть не можем, поэтому вы отойдите и не мешайте».
Они принимали меры против нас, а против строителей и ЧОПа — никаких, при том, что ЧОП явно превысил все свои полномочия. Дело на самом деле не в ЧОПе, а дело в том, кто их нанял.
Редакция: Какие сейчас планируете действия?
Катя: Если бы нас было больше, мы могли бы просто стоять и не давать работать, у нас все права на это. На самом деле, полиция даже нас особо не разгоняет: если придёт достаточное количество людей и просто будет стоять, полиция тоже ничего не будет делать. Так же, как было со сквером на Пушкарёвом переулке, где полиция вообще не вмешивалась. Нас было много, против нас был ЧОП и полицейские просто наблюдали, кто кого, стояли в стороне. Было очень смешно. Поскольку нас тут меньше, то полиция принимает сторону сильного и урезонивает тех, кого легче урезонить.
Редакция: То есть нападать команды, скорее всего, изначально нет или все-таки есть?
Катя: Трудно сказать. На участкового давят — это просто видно. Два раза он за нас заступился, правильно проверил документы и запретил им работать. На третий раз, когда они хвалились, что сейчас они позвонят участковому и кто-то разберётся — после этого он перестал вмешиваться. Видимо, ему действительно позвонил кто-то вышестоящий и участковый больше ни разу к нам не подходил. Хотя у нас его телефон, то есть он с нами общается, но он больше не выходит. А так он подходил на место, смотрел документы и посылал их спокойно. Видимо, застройщик – может как-то надавить на полицию.
Мы собираемся идти в департамент культурного наследия. Дело в том, что если бы археологи, которые проводили раскопы тем летом, соблюли все процедуры, то опять же проект бы не состоялся, стройка должна была быть остановлена. Произошла загвоздка в том, что археолог, который курировал эти работы, не подал документов в положенной форме. То есть если он просто устно говорит: «Вот я тут нашел», то департамент имеет право на это никак не реагировать.
Это анекдотическая ситуация, когда сам начальник департамента приезжал на раскопы, а все видят, как он ходит по этому раскопу, на фоне эти кладок XVIII века, но их как бы не замечает и в документах они не появляются, потому что не подана заявка по нужной форме. Потому что если бы она была подана, то как бы он был виноват. То есть по документам можно было отследить, что заявка пришла, а он…
Редакция: Провафлил…
Катя: Это как бы процессуальное такое нарушение. А заявки нет и он их не видит!
Когда я его спросила (запись разговора онлайн существует) а как же тогда отчёты археологов? Археологи должны писать либо ежедневные, либо еженедельные отчёты, и у него они на столе даже без этой формы, где они описывают всё, что нашли.
Он начал перечислять, что ему рассказывали археологи: оказывается, они описывали ему отделку этих помещений, а помещениями пользовались «Грибы и ягоды» ещё в 2000 году, и он зачитал мне описание: «Там была плитка такого-то цвета», «цемент и краска», то есть это было описание ремонта, который там был в конце XX века.
Говорю: «А ремонт чего?» — и наш главный археолог замолкает.
Я говорю: «Чего они ремонтируют?». То есть там не описано самих зданий, там описано, что они были покрашены во второй половине XX века, а это не имеет археологической ценности. Я говорю: «А что было покрашено?». И… Неважно, что было покрашено.
Редакция: Просто что-то.
Катя: В принципе, археологи могли описать чисто отделку, мне ещё один из археологов говорил: «Да, мы там описывали отделку, там поздний XX век». То есть они описывают краску, плитку, которая там на этих сводах, не знаю, проводка электрическая, ещё что-то там.
Эти нарушения позволяют «Главстрою» протаскивать свой бездарный проект. С главным археологом там какие-то очень неформальные отношения, он покрывает просто всё, что угодно.
Редакция: Кто у нас сейчас главный археолог?
Катя: Кондрашев Леонид Викторович. Если бы не его покровительство, проект бы не состоялся. По всем правилам, по всем законам проект должен был прекратиться этим летом, как только нашли эти помещения.
Редакция: А вообще там пока ещё что-то есть?
Катя: Да, там срубили части внешнего периметра стен. И, к сожалению, покалечили этот колодец, вот выход подземной реки. Так она была локализована, а получается это разбито и залито бетоном. Соответственно есть вода вот сейчас ищет выходы и где-то будет…
Редакция: Рано или поздно найдет.
Катя: Очередной провал или очередная трещина. Тут вообще вся Сретенская старая застройка, она неглубокая, тут два-три метра подвальной части зданий, глубже нельзя.
Каждый раз, когда что-то рыли глубже, у на либо минус дом, либо просадки грунта, либо трещины идут. Соответственно если здесь заявляют под 20 метров этот котлован, который перегородит два-три или сколько там у нас водоносных слоев, смоет всё, наверное.
Редакция: Понятно… А шансы вообще сейчас сохранить есть?
Катя: Шансы всегда есть. Там пока основная часть археологии сохранена.
Подземная река — это всё-таки очень серьезный аргумент, потому что, чтобы гидроизолироваться, это нужно технологии как станции метро. Это тупо дорого. Для любого застройщика проще плюнуть на этот участок. Там мало того, что насосы должны работать. Там как в метро: несколько линий обороны должно быть от этой воды с постоянной откачкой.
Я надеюсь, что ему это просто станет нерентабельно. Конечно, плевать он хотел на окружающий жилой фонд, хоть нас тут всех смоют, но я надеюсь, что он побережет хотя бы свои деньги. Потому что это очень рискованно. Там более, что аварии пошли прям сразу, об этом все знали. Уникальное, конечно, поведение городских властей, которые знали об этих авариях, о провалах грунта, машины ведь провалились. И они ничего не предприняли вообще. То есть что сейчас добивается общественность — мы добиваемся моратория на любые земляные работы до выяснения гидрологической обстановки.
Редакция: То есть вообще везде?
Катя: Вот здесь, у нас. Потому что у нас за последние годы участились провалы грунта. Два раза проваливался Пушкарёв переулок: один раз вот сейчас, когда «Главстрой» в эту подземную реку провалился, и второй раз, весной, на месте снесенного дома 12 — туда закачали бетон, перекрыли воду. Вот чуть сбоку и ниже по течению: вода нашла себе обходное русло и произошел провал, тоже машины провалились.
Не помню, сфотографирована ли провалившаяся машина, но место провала совершенно точно сфотографировано — это всё проверяемые факты. И по второму соседнему переулку, по Большому Сергиевскому, постоянно идут просадки, там ещё никто не провалился, но там постоянно… Вот сейчас, только что были аварийные службы, пытались убирать, откуда-то вытекает вода. Пока там стояла откачивающая техника, воды не было, они уехали — и сейчас там опять набирается. Подземная река просто идёт в обход по двум переулкам, в какой-то момент она что-нибудь подмоет.
Сейчас мы решили сосредоточиться на археологии. Будем подавать на них в суд, стараться там добиться остановки стройки. Шанс в принципе есть. Дежурство временно прекращено, но надо быть готовым к мобилизации.
Фото: Катя Эйхенвальд
